Путь в профессию
– Как вы пришли к тому, чтобы стать реставратором?– Я учился в 31-й школе в Гродно, а там как раз был класс с художественным уклоном. Моим первым преподавателем изобразительного искусства был Василий Миронович Мартынчук, широко известный как скульптор, работающий с различными материалами.
Когда окончил школу, встал вопрос, что делать и кем быть, знал точно только одно: это будет что-то, что связано с искусством. Сначала хотел поступить на промышленный дизайн в Москву, но не получилось. Начал искать другие варианты, хотелось, чтобы профессия была по душе. В конечном итоге выбор пал на Институт искусства и реставрации на базе Московского архитектурного института. В свое время это была Академия реставрации, которую открыл Олег Иванович Пруцын, заслуженный архитектор Российской Федерации. В 2001 году академии уже был присвоен статус института.
По образованию я реставратор архитектуры. Моим дипломным проектом был проект по реставрации церкви Параскевы Пятницы в Тверской губернии конца XVIII – начала XIX века.
Можно считать, я в деле уже около 20 лет – с момента, как только начал учиться в институте. После учебы какое-то время работал в Москве, принимал участие в реставрации дома Пашкова – одного из самых знаменитых зданий Москвы в стиле классицизма, которое сегодня принадлежит Российской государственной библиотеке.
В 2019 году началась моя карьера в Гродненском историко-археологическом музее. Моим первым заданием было привести в порядок двух каменных сфинксов на пилонах въездных ворот Нового замка. Они датируются XVIII веком.
Приступая к реставрации
– В чем заключается ваша работа сейчас?– Большинство предметов, которые находятся в фондах музея, выставочных залах Старого и Нового замков, связаны с археологическими металлом и камнями. Они прошли через мои руки: оружие, предметы быта, украшения.
Музейная реставрация отличается научным подходом. Изначально предмет досконально изучается, делается паспорт изделия, в котором указывается его состояние, все сопутствующие данные. Обязательна фотофиксация на всех этапах консервации и реставрации.
Когда работаем с археологической находкой, мы ничего не знаем о предмете. Идентифицируем его и все устанавливаем сами. Кто учился на реставратора, изучал культурологию и историю обязательно. У реставратора должен быть большой багаж знаний. Я многие вещи в справочниках и энциклопедиях смотрю, если это требуется. Работал недавно с боевым топором XV века периода Грюнвальдской битвы. В ходе работ у него «всплыло» клеймо, как оказалось, европейского типа.
– Какие работы из практики для вас были самыми интересными?
– Из последних – американский сундук. Это новый предмет в нашей коллекции. Интересно, что он сделан из дерматина – одного из первых, который появился на планете. Я работал непосредственно с металлическими частями сундука.
Но самое любимое, на что пришлось потратить много сил и энергии, – это зал оружия в экспозиции Нового замка, а также сундук XVIII века, который стоит сейчас в новой экспозиции Старого замка. Он когда-то служил для хранения ценных вещей. В днище сундука есть отверстия, которыми он крепился к полу, чтобы его не утащили. Сундук также прочно закрывался, у него сложная надежная система замков. В ходе работы ко всему прочему обнаружил интересную гравировку.
Памятными в моей практике оказались также кости мамонта, которые нужно было переконсервировать, чтобы они вновь могли экспонироваться. В первую очередь удалялись следы предыдущей консервации, которая уже пришла в негодность. Пленкообразующие составы, которые наносятся на поверхность косточки, со временем при изменении влажности в помещении начинают вспучиваться, покрываться трещинами и отслаиваться. Вот что-то подобное было с нашими предметами. Плюс на них появилась плесень, грибки. Это все нужно было удалять.
– Над чем работаете сейчас?
– Пока взял для работы хозяйственно-бытовой топор из фонда этнографии. Помещу его в ванночку, полежит несколько месяцев в щелочи, потом буду его чистить электролизом. Также взял самовар, гири, оклад иконы. Мы берем обычно много предметов, чтобы сразу все положить отмачиваться в специальных растворах, вымыть хлориды железа, которые провоцируют ржавчину.
– А что если не реконструировать предмет, а поставить его в экспозицию именно в том виде, в котором он был найден?
– Просто-напросто предмет будет разрушаться. Это даже после нашей консервации происходит, просто намного медленнее. Конечно, кому-то нравится, когда на предмете отражены все культурные слои. Я больше сторонник того, чтобы все было приведено к эстетическому виду. Иногда за оксидной пленкой скрывается красивая гравировка. И люди этого не видят, потому что кто-то не позаботился о том, чтобы предмет выглядел аккуратно.
И художник, и хирург
– Реставраторы возрождают объекты историко-культурного значения. Есть ли в вашей профессии место для творчества?– Конечно. Когда реставратор занимается восстановлением изразцов, например, у него условно есть четверть изразца, а нужно восстановить три четверти. Это все прорисовывается, восполняется.
– Можно ли реставратора назвать своего рода хирургом?
– Да, работа реставратора чем-то напоминает работу врача. Сходны с медицинскими многие инструменты, которые мы используем: скальпели, пинцеты, ножницы. Без этого никак.
– Какими качествами и умениями, на ваш взгляд, должен обладать реставратор?
– В первую очередь, трудолюбием, усидчивостью и аккуратностью. Думаю, все люди, кто работает в этой профессии, очень кропотливые и зануды по большому счету (смеется). Еще, безусловно, важен интерес к предметам культурного наследия.
– А природный дар и талант обязательны?
– Без этого тоже в какой-то мере никак. Но у кого-то этот талант с рождения, а кто-то приобретает его со временем, если постоянно работает над собой.
В гостях в реставрационной мастерской
Всего в отделе исследования и реставрации объектов исторического наследия Гродненского государственного историко-археологического музея на сегодняшний день трудятся семь человек: это реставраторы живописи, дерева, бумаги, ткани, кожи, металла, а также таксидермист.Художник–реставратор первой категории Ольга Тихинская, например, отвечает за реставрацию кожи. Прямо сейчас она восстанавливает сумочку XII века.
– Такие сумки достаточно редко встречаются в такой сохранности на территории Беларуси. В Гродно одна такая в экспозиции. Было необходимо привести ее в порядок – часть сумки рассыпалась на куски. В данном случае идет восстановление утраты, потом сумка будет собираться и сшиваться реставрационной нитью. Она будет в форме мешочка, в Европе такие были очень распространены. Работа уже близится к завершению, – рассказала Ольга Тихинская.
К реставратору в основном поступает кожа XII-XIV веков. По словам Ольги Тихинской, основная сложность в работе с этим материалом заключается в том, что кожа очень сильно пересушена.
– Когда ее достают из земли, она влажная, а уже позже, когда находится в условиях фондохранения, пересыхает. И вот вернуть ей эту свойственную пластичность очень сложно. Поэтому много времени занимает этап пластификации. В первую очередь кожа очищается от загрязнений. Это может быть сухая чистка, иногда влажная. Дальше идет пластификация. Она может длиться до месяца, в очень сложных ситуациях – до полугода. Также примерно полгода, иногда меньше, кожа сохнет. Сушка специфическая – есть такой термин «вазгонка», когда сушка проходит из стадии влажной через испарение, образование льда в морозильной камере, – поделилась реставратор по коже.
Реставратор по ткани Таисия Санько восстанавливает кафтан. Работа непростая и кропотливая. Глядя на поврежденные участки изделия, сразу возникает мысль: «Разве это еще можно как-то реанимировать?». Оказывается, да. Справиться с кафтаном Таисия Санько планирует за шесть месяцев.
Около десяти лет художником-реставратором в историко-археологическом музее работает Алексей Наумчик. Его задача – остановить разрушение картин, сохраняя их историческую ценность и авторский стиль художника. Ему предстоит кропотливая работа над большим полотном белорусского художника Цвирко. В процессе Алексей продолжает работать еще над несколькими холстами.
Вторую жизнь животным тем временем в своей мастерской дарит Александр Плескайтис. Он – таксидермист. Профессия эта редкая: специалистов по изготовлению чучел животных в Беларуси сегодня единицы. В ходе нашей короткой беседы Александр Львович рассказал, что увлечение таким необычным занятием у него начало формироваться уже в школьные годы, всему учился сам.
Время, проведенное за работой, по словам реставраторов, летит незаметно. Они ежедневно настолько увлечены процессом восстановления подлинных предметов истории, что не замечают, как пролетают не то что месяцы, а годы.
