Лидия Александровна Федорович родилась на Гомельщине в 1938 году в семье, где было пятеро детей (на начало войны - двое). Жили в д. Великий Бор в 18 км от Хойников. До войны мама работала звеньевой в местном колхозе, отец - рабочим промкомбината. Прошел финскую войну и всю Великую Отечественную, раненый бежал из плена. Он еще и на войну с Японией призывался, но как-то обошлось.
Все папины награды достались старшему внуку, он бережет их как святыню и память о героическом прошлом деда.
С трехлетнего возраста она помнит войну, когда месяцами пришлось жить в землянках в лесу, скрываясь от угрозы физического уничтожения. Шалаши, землянки, снега в рост человека. Семьи призванных в Красную армию бойцов находились в самой, что ни на есть, первой группе риска.
Сорок третий год... Зимовали в лесу в семейном партизанском лагере. Обогреть землянку могли только ночью. Пекли в лесу хлеб, ухаживали за ранеными. Летом, когда создалось впечатление, что немцы покинули деревню, вернулись. Оказалось, что напрасно. Вернулись и эсэсовцы, согнали всех людей на площадь, пожилых и больных отвели в старую конюшню и заживо сожгли. Остальных сорок километров конвоем гнали в райцентр Василевичи, ближе к узловой станции (детей везли на повозках), держали в концлагере две недели без еды и питья, выжить помогало местное население. Когда собрали нужное количество тех, кто мог работать, сформировали целый состав для этапирования в Германию, погрузили в вагоны без окон, задраили их наглухо. По дороге не кормили, на остановках местные жители бросали в вагоны еду: кто ломоть хлеба, кто картофелину.
Привезли в лагерь, название которого детская память не сохранила. Но отчетливо помнит ужасающие трубы крематория, из которых шел желтый дым, - человеческая жизнь ничего не стоила. Это была машина смерти.
Их было пятеро на чужбине: мама, она с сестрой, бабушка с дедушкой (родители отца).
Всех их в числе других работоспособных узников забрал к себе немецкий помещик, где до окончания войны в рабских условиях пришлось трудиться на различных сельскохозяйственных работах.
Дети оставались дома. Она помнит издевательства, побои, голод, холод, бомбежки. Помнит чудный запах зубной пасты в тюбике, которую хотелось съесть.
Был такой эпизод, когда сын владельца усадьбы едва не утопил ее с сестрой в реке, и только вмешательство матери спасло их от гибели.
Когда стал приближаться конец войны, участились бомбежки, прятались в вырытую нору. Звуки разрывов бомб до сих пор стоят в ушах. С сестрой от разрыва бомбы были контужены.
Наверное, выжить им помогла икона из родного дома, которую мама пронесла через все испытания. Только ее из всего имущества взяла она с собой на чужбину.
Помнит клеймо-номер на материнском плече. Кусочек колбасы, которым угостил чех, и как приговаривала мама: "Вы же только не ешьте много". Мама прожила 70 лет, ушла из жизни в 1985 году. Постыдное клеймо, кстати, она удалила сама, прикладывая многократно сырое свежее мясо. А бабушка с таким же клеймом с чужбины и не вернулась - попала под бомбежку. Детям клеймо не ставили.
В марте 1945 года они были освобождены, но еще по сентябрь находились в фильтрационном лагере. Вернулись домой, где их ожидало пепелище. Собирали мерзлую картошку на поле, чтобы выжить. Выкопали землянку. Скоро вернулся отец, стал работать в промкомбинате, затем в пожарной охране. они получили комнату, затем сделали сруб, построили свой дом в Василевичах.
Когда вспоминает войну - она всегда плачет. Болит душа, горьки воспоминания.
В 1946 году пошла в первый класс. Восстанавливали школу методом толоки, на втором этаже был клуб, здание все было изрешечено пулями. Писали на газетах, жили впроголодь, самой востребованной была верхняя одежда - фуфайка. Школу закончила в 1956 году. Год проработала официанткой в столовой, а затем поступила учиться. При поступлении было 12 человек на место, помнит свой очередной номер из поступающих - 411-й. В 1959 году она закончила Брестское медучилище, и весь выпуск того года был направлен на работу в Гродненскую область. Так она оказалась в Ивье. Месяц проработала в хирургии. Первым ее главврачом был Павел Викентьевич Алексейчик. Несколько лет работала на Лукашинском ФАПе, это здание приспосабливала к нуждам больных именно она. Она, собственно, и открыла это здание. Обслуживала девять деревень.
С 1967 по 1993 год она проработала акушеркой. Тысячи людей нашего района родились на свет при помощи этой женщины. Тогда не было необходимого медицинского оборудования, вся работа лежала на врачах, акушерках, санитарочках, сестринские посты в детских палатах возникли годы спустя. Всегда рождались здоровые дети. Не помнится случаев заражения. Кипятили, стерилизовали инструмент, автоклавы работали на полную нагрузку. Теперь работать легче - используются готовые системы.
Принимала роды и в дороге, были трудные случаи, патологии - и всегда разделяла радость появления нового человека на земле. Таскала рожениц по крутым лестницам родильного отделения.
Помнит свои первые цветы от счастливого отца, его слова: "Это - Вам!".
У Лидии Александровны трое детей, шестеро внуков, двое правнуков.
Рядом с ней трудились такие замечательные врачи, единомышленники, как Ч.С. Коломыцкая, Л.В. Дешко, О.Д. Болбат, А.В. Жукель. А первым врачом-гинекологом в ее судьбе, у которого она многому научилась, был изумительный человек и специалист Вера Михайловна Насевич. Уходила на пенсию Лидия Александровна при замечательном главном враче Георгии Владимировиче Гаспере. Она благодарна всем медикам-профессионалам, с которыми свела жизнь и совместная работа.
В трудовой книжке у нее одни благодарности. Практически - по две за год.
Лидия Александровна - верующий человек, посетила храмы по всей Беларуси, совершила паломничество по многим святым местам. Значительная веха ее жизни - пение в церковном и ветеранском хоре. Она постоянно участвует во многих культурных мероприятиях, посещает библиотеку, музей, ТЦСОН.
Любит смотреть старое кино. А вот книги на военную тематику она читать не может, потому что много войны было в ее жизни. Она пережила ужасы лагеря малолетним узником, когда жизнь висела на волоске. Помнит хлебные карточки, помнит послевоенный хлеб по три рубля, вкус которого сохранился на всю жизнь.
Можно привести такой примечательный эпизод, характеризующий Лидию Александровну, как человека. В начале 80-х, когда дочь поступила в Лидское музыкальное училище, потребовался инструмент с посеребряными струнами. Недолго думая, поехали с дочкой в Москву, нашли фабрику музыкальных инструментов в Звенигороде. Нашли домру. Стоила она по тем временам три зарплаты, но зато благодаря этому инструменту на экзаменах не снимали один балл. Когда вернулись на Белорусский вокзал, первый поезд ушел, пришлось полдня ожидать следующий. Увидели, что люди несут апельсины, стали искать вблизи вокзала. Но вдруг объявили обзорную экскурсию по Москве. Отказались от апельсинов, получив несравненное удовольствие от экскурсии по тогдашней столице Родины. А вечером, умиротворенные, сели в поезд.
У Владимира Высоцкого есть прекрасные строки: "У меня гитара есть, расступитесь, стены… Только б не порвали серебряные струны…".
Икона святого Георгия, о которой упоминалось выше, сыграла очень важную роль в ее жизни. Мама завещала святую реликвии Лидии Александровне как старшей дочери. А теперь икона находится у старшей дочери Лидии Александровны. Связь поколений продолжается. В день Победы отец Вячеслав подарил такую же икону. Она учит верить в жизнь, любовь, не сдаваться трудностям.
В День знаний 1 сентября она встретилась в музее со школьниками, где рассказала о своей судьбе. Это был хороший урок…
Вот такой она замечательный человек - Лидия Александровна Федорович.
В. ПОБОЛЬ.
Фото С. ЗЕНКЕВИЧА
и из семейного архива.
