О человеке без постоянного места жительства отзывались в основном по-доброму и с сожалением. Некоторые даже приписывали ему интересную и трагичную судьбу, по воле которой он и стал бродягой. Чем же этот маргинал так цепляет людские души? Может быть, в его жизни и вправду случилось нечто, что его сломало, сделало не таким, как все?.. Захотелось узнать об этом человеке побольше.
Ранним сентябрьским утром наше служебное авто тихонько припарковалось на стоянке для большегрузов вдоль автомагистрали М6, недалеко от поворота на Ваверку. В одной из беседок, подложив под голову какие-то котомки, спал человек. Услышав шаги, испуганно спохватился. Но когда разглядел, что я пришла с миром (и с пакетом еды), добродушно улыбнулся.
– Вас бьют? – начать разговор я планировала иначе
– Сегодня утром отметелили так, что не знаю, доживу ли до вечера. Ребра болят, кровью кашляю.
Заприметив на моем лице немой вопрос «Почему?», собеседник пояснил: – Я ведь немощный уже, отпор не дам, а эти молодчики – здоровые амбалы, вот и самоутверждаются за мой счет. Если я и умру, то никому и дела до меня не будет.
– Так уходите отсюда!
– Я? Отсюда? Да никогда в жизни! Пусть хоть до смерти забьют, но с этого места я не уйду. Это мой дом, я здесь с 1991 года обитаю. Каждый сантиметр земли знаю, мое это все, родное… Понимаете? Да и идти я уже не могу: на ногу ступать больно – видимо, сломали ее эти… нелюди, – Александр попытался приподняться, но скорчился от боли.
– Давайте мы вас в больницу отвезем: там и полечат, и помоют, и накормят… А потом с работой поможем, – в мыслях я уже прикидывала варианты, как устроить жизнь бедолаги.
– Девочка, милая, не ты первая меня уговариваешь уйти отсюда, – закуривая «Минск-5», Александр расположился на лавочке поудобнее. – Я свой пост не оставлю.
– Просящий, за трассой М6 смотрящий, – пошутила я.
Возможно, мои слова задели мужчину. Немного помолчав, Александр стал рассказывать о себе. Ему 55 лет. Родился в деревне Ванги Лидского района. Окончил восемь классов сельской школы, потом пошел работать в колхоз. Делал все: сажал и копал картошку, убирал сено с полей, убирал коровники… Отца своего не знает, а вот о маме вспоминает с нежностью и теплотой.
– Умерла моя мама от онкологии, – ком в горле уже не давал ему говорить размеренно и четко, как раньше. – Она – единственное, чем я в жизни дорожил, что боялся потерять, – бродяга заплакал.
– А как теперь у вас обстоят дела с алкоголем? Употребляете? – этот вопрос меня интересовал в особенности, ведь наш герой был абсолютно трезв. И, к слову, за всю беседу не произнес ни одного ругательства. Наоборот, на все вопросы отвечал искренне, простодушно, а порой даже философски.
– Конечно, употребляю, если есть что. Но «наступить на стакан» получается не так часто, как хотелось бы. Дальнобойщики – мои самые лучшие друзья. Поляки, литовцы, белорусы… Многих знаю десятилетия. Оставляют мне вещи, еду и даже деньги. А вот выпить не дают. Специально, наверное, чтобы здоровее был (смеется). Кстати, я в долгу перед добрыми людьми никогда не остаюсь.
– И как вы благодарите тех, кто вам сделал добро?
– Если приезжает компания на шашлыки, веток им из леса натаскаю. А когда уедут, за ними мусор приберу. Уборщица недавно уволилась, так я за нее – стараюсь держать это место в надлежащем виде. Дальнобойщикам колеса и тент помою, делаю все, что попросят. Когда аварии случаются, бегу на помощь.
– И часто вы были свидетелем несчастных случаев?
– За 30 лет, что я здесь околачиваюсь, знаешь сколько повидал? Сам уже всего не припомню. Из недавнего – прямо на глазах фура неподалеку перевернулась. Я бегом туда, по дороге молился, чтобы водила живой остался. Все обошлось. Я ему из кабины выбраться помог, а потом вместе всю ночь груз из прицепа выгружали.
– И ваша «крыша – небо голубое», – продолжила я иронично, потому что особого счастья в том, чтобы «жить такой судьбою», не вижу. – Летом воссоединение с природой – еще понять могу. А когда осень и зима – холодно ведь, дожди, морозы, снег. Где вы тогда укрываетесь? Явно не на улице…
– Вообще-то, неподалеку отсюда я себе землянку смастерил из досок и других подручных материалов. Это мое укрытие в межсезонье. А когда холода совсем прижмут, ухожу в монастырь – мы все так делаем (говоря «мы», Александр имел в виду таких же маргиналов, как и он сам). Добираюсь на попутках в Жировичи, там просящим не отказывают: и кров дадут, и хлеба… Хотя в этом году у Вити перезимую, если не помру, конечно…
– А кто такой Витя?
– Это друг мой, дай Бог ему здоровья. Живет в Мыто (Александр по памяти назвал точный адрес). Он одинокий пенсионер, жена у него умерла. Выделил мне целую комнату.
– Так это же отлично! Вот и обоснуйтесь у него, по хозяйству помогайте.
– Ничего-то ты, девочка, так и не поняла, – Александр взглянул на меня так разочарованно, будто я сейчас ляпнула несусветную глупость. – Я же говорю тебе: не могу я жить в доме, тесно мне там, дышать нечем, стены давят. К Вите прихожу только тогда, когда уже совсем невмоготу.
– Вы тут неплохо обжились, как я погляжу. Даже зубы есть чем почистить.
– Зуба у меня всего два осталось, чистить их смысла нет. А вот руки зубная паста отлично отмывает. Сама попробуй!
– Допустим, сейчас вы у друга Вити моетесь. А раньше как?
– Речку Дитву видишь? Летом в ней моюсь. А зимой… Да сколько той зимы!
– А когда болеете, как лечитесь? – не унималась я, невольно представляя себя на месте собеседника.
– Когда совсем-совсем плохо, прошу прохожих или дальнобойщиков вызвать мне «скорую». Несколько раз такое было. Приезжали врачи, обезболивающее кололи… Но в больницу ехать я не соглашался: если что серьезное – уже не вылечат, а ерунда – сама пройдет…
Я смотрела на своего собеседника и осознавала: такие люди, как Александр, живут в параллельном мире. И это исключительно их выбор. Они прекрасно осведомлены о том, где можно бесплатно поесть, помыться, поменять одежду, получить медпомощь и переночевать. Более того, каждый из них мог бы найти себе работу по силам и кров над головой. Но эти «другие» не видят в этом смысла. Они живут так, как хотят, вызывая у кого-то брезгливость и отвращение, у кого-то – жалость, у кого-то – презрение. У меня Александр вызывал скорее интерес. Если не считать асоциальный вид, то это очень дружелюбный и позитивный человек, с жалостливыми глазами и открытым сердцем. Жаль только, что выбрал для себя такую жизнь. Уехала из кемпинга с мыслью: не суди других за то, что они грешат не так, как ты.
