Вунь зорка ўпала
Як кропля з граніту,
Ляціць над зямлёй
Небасхіл, нібы дым.
Ніхто не забыты,
Нішто не забыта -
Вось словы, што памяць у сэрцы маім.
Мы всегда были сильны своей Памятью. Не в этом ли залог нашей стойкости во времена суровых испытаний, нашей непобедимости? Мы свято чтим и помним тех, кто в годы Великой Отечественной войны отстаивал честь и независимость нашей Родины, кто ковал Великую Победу в тылу. Наше послевоенное поколение в неоплатном долгу у воинов-красноармейцев, партизан, тружеников тыла, у тех, кто отдал свои жизни, здоровье, силы на так называемых "чужих" войнах. Имена этих людей постоянно на виду. О них пишут в книгах, журналах, о них неоднократно писала и районная газета.
Сегодня же, накануне праздника защитников Отечества, я хочу рассказать о человеке, над головой которого, к счастью, не свистели пули, не рвалась шрапнель, но он, как и многие настоящие мужчины, невольно остающиеся в стороне от вспышек фотоаппаратов и газетных строк, с честью и достоинством выполнял свой конституционный долг, гарантируя тем самым мир и спокойствие своей любимой Родине. Речь пойдет об уроженце д. Забелавцы Ивьевского района, ныне жителе д. Лаздуны1, майоре запаса Степане Францевиче Копаче.
Эшелоны… перегоны…
Вслед звенящей тишине.
Незнакомые перроны
Поползут навстречу мне.
Не растают вслед за дымкой
Через времени мосты,
Как под шапкой-невидимкой,
Твои милые черты.
Твои сердце, губы, руки
В том неведомом краю
В часы долгие разлуки
Будут память греть мою.
Их тепло, не растеряя,
Пронесу в своей груди.
Я вернусь, моя родная,
Я вернусь!
Ты только жди…
Поезд уносил новобранцев куда-то на юг. За окном мелькали унылые безлесые пейзажи. В пути находились уже четвертый день. За это время рюкзаки и вещмешки, под завязку набитые домашним харчем, изрядно “похудели”. Время от времени, следя за дисциплиной, по вагону проходил сопровождающий новобранцев к месту службы офицер, именуемый в солдатском просторечьи "пастухом". Многие уже спали. Степану не спалось. Под монотонный стук колес припоминается многое.
… среди покрытых бело-розовыми одеялами хмелящих майских садов деревня "гудела" два дня. Трио известных в окрестностях музыкантов не жалело ни скрипки с бубном, ни себя, ни гостей. "Полька" сменялась "краковяком", "краковяк" -"лявонихой", "лявониха" - вальсом… Как-никак один из самых искусных в округе кузнецов Франц Иосифович Копач и его жена Анна Васильевна провожали в армию своего младшего.
Степану, отдавая уважение прибывшим проводить его гостям, уже все же приелось сидеть за столом, и он с какой-то вдруг нахлынувшей грустью начал смотреть на родителей, думая, что все же:
Впереди годы разлуки.
Вот я здесь. А скоро - там.
Подадим друг другу руки
И уста прижмем к устам.
Мама… То и дело снует от кухни к столам, от столов - к кладовке. Бросает взгляд на него украдкой. А глаза… Глаза-то слезой подернуты.
Отец… Устал. Осунулся как-то батя за эти предпроводные дни, но старается держаться бодрячком. Не подает вида, что лежит на душе тревога. Кому, как ни ему, пережившему несколько войн, не знать, что, пусть и не гремят пока орудия, но на "армейке" всякое случается.
Почему-то вдруг вспомнился визит отца к председателю сельсовета. Он, Тёпик, как ласково называли родители и старшие братья с сестренкой, тогда еще мальцом был. Однако сегодня, в день его проводов в армию, в глазах отца таилась такая же тревога, как и в тот вечер.
Возвратившись из сельсовета, за вечерним столом отец сказал: "Все, Анна, мы все и кузня наша - колхозные. В противном случае - Котлас или Соловки".Главным аргументом за коллективизацию села в то время для председателя Лаздунского сельсовета (имя, отчество его С.Копач не помнит) был все же, наверное, револьвер системы "наган". Как только отец Степана Францевича переступил порог кабинета председателя, тот попросту, со словами: “Все, Копач, вольница ваша закончилась", - подвинул лежащее на столе оружие к себе поближе.
Время, конечно, было такое. Всего лишь несколько лет назад в районе была ликвидирована последняя банда "белых": так назывались солдаты и офицеры "пляцувок" армии Крайовой, оставшиеся на западных территориях республики. Они убивали советских и партийных работников, грабили магазины. Так что совпартактиву оружие ближнего боя полагалось иметь по штату.
Не мог, конечно, думать Степан Францевич, что через четверть века он сам окажется в должности главы местной администрации. Однако, видимо, держа в памяти случай с отцом в далеких 50-х, чрезмерно радикальных методов воздействия в практике своей работы он всячески старался избегать, находя приемлемое компромиссное решение проблемы. Скажете, время было не то. Возможно. Вместе с тем возражу. Как заметила известная поэтесса: "Времена не выбирают. В них живут и умирают”. Жить по совести - это, наверное, передается на генном уровне, впитывается с молоком матери. Характерен такой факт. Степану Копачу, в то время главному инженеру колхоза имени Кирова, коммунисту, поступило задание секретаря парторганизации хозяйства заварить вход на территорию Лаздунского костела.
Нарушить партийную дисциплину он не мог, а вместе с тем, не мог и пренебречь чувствами верующих земляков. Инженер высылает к костелу лучшего сварщика колхоза Чеслава Лукшу (светлая память человеку), полностью уверенный в том, что этот мастер поступит по велению совести. Доставив на место сварочный аппарат, сварщик предлагает заварить ворота в огороде костела… секретарю парторганизации. В итоге - доступ к храму остается открытым.
Это всего лишь один штрих к биографии героя моего повествования, а сколько их было за всю его многолетнюю практику работы с людьми...
Поезд, между тем, приближался к Ташкенту. В вагоне становилось нестерпимо душно. На улице жара по всей видимости перевалила за 40-градусную отметку термометра.
Вооружившись взятыми у проводницы ножницами, Степа по примеру соседей сначала превратил рубаху в тенниску, а брюки - в шорты.
Оказалось, что Ташкент - еще не конечный пункт их прибытия. Впереди были Самарканд и учебная военная часть 52922 Туркестанского ВО, где готовили специалистов для обеспечения связи в боевых условиях по системе "Армия-фронт".
Правда, по прибытию к месту службы новобранцев поджидал довольно неприятный сюрприз. Выяснилось, что старослужащих из части отправить домой еще не успели. Места для новоприбывшего пополнения в казармах не нашлось, и на довольствие зачислить молодых возможности не было. Однако, кто служил - тот знает: в армейских условиях выход находится быстро. Кое-как обмундировав, молодежь отправили проходить карантин в палатки на высокогорный полигон, где температура воздуха была близка к нулю градусов.
В течение нескольких дней питались, как говорится, чем Бог пошлет, а точнее - изворотливый старшина.
- Помнится, - рассказывает Степан Францевич, - я с удивлением посмотрел на обувь, которую мне выдали. Это были, как я позже узнал, так называемые "мабуту" -кирзовые ботинки со стальными заклепками, срок службы их - один год. Когда обулся, то увидел, что из правого ботинка выпирает большой палец, на левом - светится пятка.
Кирка, лом, лопата, мозоли на руках, недосыпание - с этого начиналась для будущего гвардии старшины Советской Армии Степана Копача его служба, его армейская романтика.
… когда устал орать комбат,
Когда от грохота и рева
В мозгу все "шарики" стучат,
Она, романтика, сурова!
В общем, суровой армейской романтики довелось хлебнуть служившему сполна. Приняв присягу, молодые бойцы принялись за изучение своей воинской специальности. Связь - это глаза и уши любой армии. И обучение воинскому делу здесь велось по суворовскому принципу: "Тяжело в учении - легко в бою".
Гольшаны. Праздник Победы. 9 мая 1975 г. Гвардии старшина С. Копач (слева) с ветераном Великой Отечественной Ивашко
(имя-отчество, к сожалению, он не записал) и братом Иваном.
Занятия в классах сменялись практическими действиями на высокогорных полигонах, в пустыне среди песков. Установка антенн, развертывание станций, свертывание… Норматив хронометрируется до секунды: не уложились в срок - начинай заново. Все это - зачастую при нещадной жаре, под жалящими лучами жаркого, раскаленного добела солнца.
Он видел романтику
В жгучей красе,
Когда ему грезились травы в росе,
Но вновь обжигала
Команда висок,
А ночи взбивали горячий песок…
- Первое время, - признается мой собеседник, - нелегко было. Засыпаешь, а в глазах дом родной, дорожка, что к нему ведет. Такое, видимо, происходит с каждым, оторванным от родных мест. А тут как-то вызывает меня ротный, капитан Машкин. Не дав отрапортовать, он мне из-за стола:
“Ой, Нёман, мой бацька ты, Нёман”... - Что, земляк, знаешь такую песню?”
Никогда не считал себя слишком сентиментальным, а тут слезы на глаза накатили. Оказалось, что сам комроты родом из Волковыска. Усадил на стул, расспросил о родителях, поинтересовался, далеко ли Неман от наших мест. Короче, душевный разговор получился.
Не мог, конечно, Степан подвести своего земляка. Служил доблестно, с честью, как и полагается настоящему воину. Домой вернулся в звании старшины - высшем воинском звании солдата срочной службы.
Фотографии... Фотографии…
Ваш далекий, немеркнувший свет -
Отражение биографии
Отлетевших армейских лет.
Мы сидим со Степаном Францевичем за столом в его доме, рассматриваем "дембельский" альбом. Степан рассказывает о своих друзьях- сослуживцах, делает комментарии к фото.
- Это вот, - указывает на фотографию девушки, - Людмила, моя самаркандская подруга. Дружили, встречались, долго переписывались. Но, как-то не сложилось. Видимо, не судьба…
Армейские будни.
Короткие встречи.
Среди улетающих, тающих дней.
Ты жаркие руки клала мне на плечи,
И я растворялся в ласке твоей…
***
Я благодарю Степана Францевича за беседу, за гостеприимство и направляюсь к выходу, подумав про себя, что в День защитников Отечества мы вновь, возможно, встретимся и произнесем тост не только за тех, "кто командовал ротами, кто замерзал на снегу", но и за тех, чей бронепоезд в мирное время стоит на запасном пути.
Г. МИРОНЧИК. Фото из личного архива С. Копача.
