Слово автору Юрию Комягину:
- В последнее время работаю над документальным романом с рабочим названием "Погружение". Собственно, это погружение в историю таинственного (и трагического) турпохода Игоря Дятлова в 1959 году, когда вся группа туристов погибла при невыясненных обстоятельствах на Северном Урале.
Эта тема давно увлекла меня своей необычностью и загадочностью. Сначала я комментировал статьи в интернете, которых множество, а потом стал собирать материал сам. И чем дальше продвигался в поиске, тем более интересные факты всплывали на поверхность. Почему-то другие исследователи этой истории в свое время не обращали на эти факты особого внимания.
Судя по откликам на материалы о походе Дятлова, размещенные мной в интернете, эта тема привлекает внимание множества людей из разных уголков земли. Надеюсь, что мое версия случившегося будет также интересна и читателям газеты "Іўеўскі край".
От редакции:
Это третье крупное документальное произведение нашего постоянного внештатного автора Юрия Владимировича Комягина.
Два предыдущих - "Михаил Кольцов. Жизнь после смерти" и "Странности в деле Чикатило" - размещены в крупнейших русскоязычных интернет-библиотеках.
Предлагаем читателям "ІК" отрывки из документального романа "Погружение".
ПОГРУЖЕНИЕ
Несколько лет назад, дождливым декабрьским днем, я отправился за город. Маршруткой "Гродно-Поречье" поначалу добрался до деревни Богушевка. Пока ехал
- в небесной канцелярии произошла смена погодного режима. Вместо дождя густыми хлопьями повалил первый в том сезоне снег. Так что, образно говоря, выехав из города осенью, в Богушевке я уже выходил из автобуса в настоящую зиму. А мне еще предстояло пройти пешком примерно четыре километра. Что делать? Пошел. В лицо - ветер и мокрый снег. Дороги почти не видно. Ладно, как-то добрался до цели. Снег все это время падал без всякой передышки. Кажется, он сделался еще гуще. Наступил вечер, а снег все шел. И потом, уже ночью, продолжал сеяться. Словно какой-то сказочный горшок варил и варил снежную кашу. Однако внезапно наступившая зима только подчеркивала уют старого загородного дома, где весело полыхал огонь в печке. 
Впрочем, я ведь хотел рассказать совсем не об этом. Собирался начать с другого декабря, более давнего, вероятно, по-настоящему, снежного и морозного. Именно тогда, зимой 1958 г. (а, может, чуть раньше), у нескольких ребят из Уральского политехнического института зародилась идея очередного лыжного похода. Все участники сложившейся потом тургруппы не были новичками в туристическом движении. У каждого за плечами имелись походы различной категории сложности. И испытания им разные выпадали в этих походах. Которые они с честью выдерживали. Так что, никаких опасений этот задуманный новый поход у них не вызывал. Преодолеть 350 км по безлюдным местам Северного Урала - не так легко, но и не так уж и сложно.
Однако в тот раз случился не обычный лыжный поход, а трагическая и одна из наиболее загадочных историй за весь период существования Советского Союза. 23 января 1959 г. десять человек выехали из Свердловска. Добирались до отправной точки похода поездом, автобусом и даже попуткой. В какой-то момент один из участников - Юрий Юдин - почувствовал, что из-за воспаления седалищного нерва (или по какой-то другой схожей причине) ему лучше повернуть назад. Он единственный остался жить, а его товарищи ушли на лыжах по выбранному маршруту и домой уже не вернулись. Погибли все.
До сегодняшнего дня точно неизвестно, что произошло с туристами. Вечером 1 февраля 1959 г. они поставили палатку на склоне горы Холатчахль, ужинали и готовились ложиться спать. А потом что-то заставило их опрометью выскочить из палатки в морозную ночь, многих - без обуви и теплой верхней одежды (все это осталось в палатке, и было позднее обнаружено там спасателями). Причем эвакуироваться пришлось спешно, разрезая палатку ножом изнутри. В конечном итоге спастись не удалось никому. Шестеро погибли от переохлаждения, а трое получили довольно серьезные травмы. Откуда взялись эти телесные повреждения - загадка. Судмедэксперт Возрожденный, описывая тогда переломы ребер у одной из участниц похода, Людмилы Дубининой, указывал, что подобные переломы невозможно получить, например, при падении с высоты собственного роста. Судмедэксперт отмечал, что травмы у девушки похожи на те, что фиксируются при ДТП, когда человека сбивает машина на большой скорости. Интересно, что уже в наше время судебно-медицинский эксперт Эдуард Туманов, отвечая на вопросы журналистов, согласился со своим коллегой из 50-х: да, ребра у Людмилы Дубининой сломаны так, как если бы ее переехал грузовик.
Но откуда взяться грузовику в абсолютно пустынной местности, в заснеженном лесу у подножия горы? Вопрос. А ведь экспертам, людям с огромным профессиональным опытом, единодушно пришедшим к одному и тому же выводу, невозможно не верить. Может, это действительно был грузовик... Да-да. Вот лично я видел, как машина может появиться буквально из ниоткуда. Не верите?
Вернусь к своей загородной поездке, о которой я писал в начале. Наутро мы отправились на автобусную остановку - возвращаться в город. Снегопад уже прекратился, полыхало солнце, и ослепительное голубое небо без единого облачка сияло над головой. Снежный ковер лежал вокруг повсеместно. Легкий морозец бодрил. Мы шли по проселочной дороге, проваливаясь в снег примерно по щиколотку. В этот момент сзади послышался звук мотора. Старый потрепанный "жигуленок" красного цвета прокладывал трассу. Мы сдвинулись к обочине, пропуская автомобиль. Идти по проложенным колеям стало легче. Настроение у всех было отличное, мы вспоминали какие-то веселые истории, до автобусной остановки оставалось уже совсем немного. Как вдруг я обнаружил, что снова проваливаюсь в снег. След от машины исчез. Просто исчез - и все. Свернуть здесь было некуда, разве что в поле, но там, в более глубоком снегу, реально можно было завязнуть надолго. Впрочем, в поле никто и не сворачивал, снег там оставался абсолютно нетронутым, как это любят писать в старых в романах, девственно чистым. В недоумении мы прошли еще примерно полкилометра, как вдруг... Две автомобильные колеи словно вынырнули из-под снега на той же самой проселочной дороге, по которой мы двигались, несколько увязая. Как такое могло быть? "Жигуленок", что, подпрыгнул и преодолел это расстояние по воздуху? А потом приземлился и спокойно поехал себе дальше? Или исчез в каком-то другом мире, а потом снова материализовался в нашем?
Этот случай произошел совершенно буднично, без каких-либо предчувствий и мрачной музыки на душе. Конечно, в каком-нибудь "ужастике", вроде романа Стивена Кинга "Почти как бьюик", все происходит совершенно по-другому, зато и воспринимается как добрая авторская фантазия. Так там беллетристика, а тут суровая жизнь.
Об этом участнике похода я уже рассказывал читателям (см. ІК за 8 февраля 2014 года). В группе Дятлова Семен Золотарев стоит несколько особняком - и поэтому
интерес к нему повышенный. Все остальные участники трагического похода - выпускники и студенты Уральского политехнического института (УПИ). Золотарев никакого отношения к этому учебному заведению не имел, он был старше всех остальных на десять с лишним лет, участник войны, отмечен боевыми наградами. Накануне похода работал инструктором по туризму на Коуровской турбазе неподалеку от Свердловска. Вроде бы именно там Золотарев познакомился с Игорем Дятловым и затем попросился в его группу. Но могло быть и совершенно иначе.
Дело в том, что во время войны Семен Золотарев служил в различных инженерных подразделениях, а председатель спортклуба УПИ Лев Гордо в тот же период был начальником продфуражного снабжения 10-й штурмовой инженерно-саперной Витебской бригады. Я случайно обнаружил это любопытное совпадение. Во время Великой Отечественной их фронтовые пути могли пересекаться, например, в Беларуси, где летом 1944 г. воевали оба. Кстати, Семен Золотарев в составе 3-го гвардейского кавалерийского корпуса участвовал в освобождении Ивьевского района от немецких захватчиков, возводил здесь понтонные переправы через различные водоемы, в частности, через Неман.
В поход к Игорю Дятлову Золотарев попал, что называется, в последний момент. Из Свердловска примерно в одно и то же время выходили две группы, только у Дятлова маршрут был короче, что и привлекло Семена. Он собирался после похода навестить мать, жившую в Краснодарском крае. Однако, по другим данным, Золотарев накануне похода уволился с турбазы, значит, временем располагал и мог пойти на более длинную дистанцию.
Остальные участники группы Дятлова поначалу приняли Золотарева настороженно. Уж не приглядывать ли за ними его приставили? Но бывший фронтовик быстро растопил лед недоверия. Веселый, общительный, он знал множество текстов песен, чем сразу подкупил ребят. Кстати, остальным туристам Золотарев представился Александром, что впоследствии породило множество конспирологических версий. Скрывавшего даже собственное настоящее имя, Золотарева тут же записали в "смершевцы", кагебисты, иностранные шпионы...
Мне видится здесь совершенно простое объяснение. Оказавшись в молодежной компании, Золотарев хотел выглядеть здесь своим, возможно, стремился понравиться кому-либо из двух участвовавших в походе девушек. Имя Семен, вероятно, казалось ему "старорежимным", не современным, поэтому он и решил его чуть-чуть подправить. Заметьте, Семен - это Сеня, а Александр - Саня. Уменьшительные имена звучат почти одинаково. Возможно, поначалу он так и представился - Сеня, а кому-то послышалось Саня, и Золотарев решил не поправлять.
Есть в биографии этого человека моменты, которые вызывают определенный интерес. Вот что, например, заставило меня задуматься. Призванный в Красную Армию
в октябре 1941 г., в первом бою он поучаствовал лишь полгода спустя. И снова форумы исследователей похода полны предположений, которые сводятся к одному: мол, Золотарев был тайным агентом особого отдела и выполнял "специальные задания" по слежке за товарищами. На мой взгляд, Золотарев никакого отношения к советским спецслужбам не имел, точнее, не был их штатным сотрудником. Смотрите, сразу после войны его направили на учебу в Московское инженерное училище (понятно, военного профиля). Училище вскоре подверглось сокращению, и Золотарев переместился в аналогичное ленинградское учебное заведение. Но и оттуда его сократили.
А где же МГБ? Почему не вступилось за своего человека, ведь достаточно было одного телефонного звонка из грозного ведомства? Вероятнее всего, Золотарев не хотел дальше тянуть военную лямку, просто устал. Согласитесь, все предпосылки для учёбы в военном училище, даже без участия госбезопасности, у него были: фронтовик, отмечен наградами. Известно, что, покончив с военной карьерой, Золотарев приехал в Минск и поступил в Белорусский государственный институт физической культуры. Здесь важно то, что если бы Семен был агентом МГБ, родная спецслужба наверняка пристроила бы своего человека где-нибудь в России. Советский Союз хоть и был тогда единой страной, МГБ другой союзной республики (в данном случае, БССР) - чужая епархия. Зачем же туда отпускать агента, делать другим такие подарки?
А то, что во время войны первый бой у Золотарева случился лишь спустя полгода после призыва, возможно, свидетельствует, что он чем-то существенным занимался в тылу. Вспомните профиль войск, в которых служил Семен. Кстати, именно в Краснодарском крае, откуда он призвался, в 1942 г. произошел эпизод, практически не освещенный в истории Великой Отечественной. Большой склад советских авиационных химических бомб, которых у нас, по определению, не было и быть не могло, оказался в непосредственной близости от немецких позиций. Пришлось опасные и запрещенные боеприпасы срочно эвакуировать под вражеским огнем в другое, более надежное, место. Но бомбы с отравляющими веществами в простой сарайчик не сложишь, для них нужно более подходящее помещение. Так не возведением ли чего-то подобного занимался Золотарев с товарищами?
Кстати в понтонно-мостовом полку, в котором он заканчивал войну, служили и белорусы. Два уроженца Дрогичинского района Брестской области отличились вместе с Семеном в апреле 1945 года. Как известно, фронтовая дружба - особенно крепкая. Не белорусские ли однополчане пригласили Золотарева в тогдашнюю БССР сразу после войны?
В роковой вечер 1 февраля 1959 г. Золотарев выбрался из палатки полностью экипированным. На голове - две шапки, шарф на шее, затем из одежды - свитер и
байковая куртка, жилет из овчины, двое лыжных штанов, брезентовый комбинезон, лямки которого были пропущены под одеждой, на ногах - носки и теплые самодельные бурки. Даже фотоаппарат на шее присутствовал. Что или кого собирался снимать Золотарев? У него единственного из участников похода с собой было два фотоаппарата. Примечательно, что среди вещей Семена, хранившихся у студента Согрина и переданных затем матери Золотарева, не оказалось каких-либо фотопринадлежностей - бачков, реактивов, пленок и т. д., имелся лишь один механизм автоспуска. А куда подевалось все остальное?
И, наконец, такой момент. Сначала на склоне горы Холатчахль спасатели нашли тела Игоря Дятлова, Зинаиды Колмогоровой, Рустема Слободина, Юрия Кривонищенко и Юрия Дорошенко. Четверых из них похоронили на Михайловском кладбище в Свердловске, а Юрия Кривонищенко - на старом Ивановском, которое в 1959 г. было уже закрыто. Но отец Кривонищенко, входивший в круг областного начальства, добился, чтобы его сын покоился именно там. Может быть, Кривонищенко-старший хотел, чтобы впоследствии рядом с Юрием были похоронены другие его родственники, или же имелись в виду какие-то иные соображения личного характера. В принципе, это понять можно. Но вот дальше происходит нечто странное. Через два с лишним месяца после обнаружения первых тел находят остальных четверых из группы Дятлова. Троих - Людмилу Дубинину, Николая Тибо-Бриньоля и Александра Колеватова - хоронят рядом с их товарищами на Михайловском кладбище, а Семена Золотарева - возле Юрия Кривонищенко на Ивановском. Почему? За него никто не хлопотал, а решение приняли вот такое.
У исследователя Алексея Ракитина из Санкт-Петербурга есть своя версия этих похорон, конечно же, шпионская. Мол, поскольку Кривонищенко и Золотарев были штатными сотрудниками КГБ, их и похоронили вместе. Старое кладбище малопосещаемое, и здесь без проблем, скажем, 20 декабря могут собраться чекисты и почтить память своих товарищей. С этой версией Ракитина не хочется даже спорить. В курсе ли сей автор, что такое конспирация? Уж 20 декабря (или в любую другую дату) рыцари плаща и кинжала в том же Свердловске (ныне - Екатеринбурге) могли собираться без помех где-нибудь в актовом зале своего родного управления и проводить там какие угодно мероприятия. И уж если бы в музее или красном уголке висели фото Кривонищенко и Золотарева (а почему бы им там не висеть, если они при жизни, по утверждению Ракитина, имели красные корочки?), то информация о таком факте уже наверняка просочилась бы. Что тут за тайна через полвека? Но нет, не просачивается.
Продолжение следует...
Архивные фото
из последнего
похода группы Игоря Дятлова (1959 г.)
